Театру шьют дело: сезон заканчивается тяжко и на трагичной ноте

Театральный сезон-2016/2017 заканчивается тяжко и на трагичной ноте: что-то не то в нашем театральном государстве. С конца мая разыгрывается спектакль, ставший «гвоздем» сезона, — «Дело Серебренникова и его «Седьмой студии». Спектакль некрасивый, грубый, неизобретательный, к которому добавился еще один — «Нуреев». Увы, это печальная реальность нашего театра, которая затмила самое главное в нем — премьеры, актерские победы, проекты, эксперименты. А их нельзя не замечать. Но все по порядку.

«Царь Эдип» (Театр Вахтангова). Фото: Александра Торгушникова

Сентябрь 2016. Олег Табаков все-таки дождался открытия здания своей новой «Табакерки», хотя уже никто не верил, что это случится. И тем не менее роскошное здание на Сухаревской площади, открытия которого 10 лет ждали и сам О.П., и два поколения его учеников, произошло. Теперь это одна из самых современных, технически оснащенных площадок Москвы (трансформер-зал и сцена, система плавающих штанкетов, вращающиеся подъемно-опускные платформы, звукоотражающий потолок). После эйфории новоселья сам основатель «подвального» театра никому не обещает легкой жизни: переезд старых спектаклей в новое пространство — процесс нелегкий и проверочно-опасный. На новоселье Александр Ширвиндт метко замечает: «После Лёлика Москве останутся два памятника (Станиславскому и Немировичу-Данченко в Камергерском и трем драматургам во дворике на Чаплыгина), два театра (старая Табакерка и новая), колледж, а также все ухоженные могилки мхатовцев на Новодевичьем. Почему в России всегда так — пока одни кричат и ломают, другие молчат и строят».

Сентябрь и весь сезон. Театр им. Пушкина (открытый в 1914-м как Камерный) так и не дождался ремонта. Театр Евгения Писарева стоит вторым в очереди на «капиталку» после «Современника». А это значит, что в нынешних экономических условиях не то что конца, но и начала ремонта дождаться сложно. Чтобы не было стыдно перед зрителями, трещины на исторических стенах прикрывает выставка бумажных костюмов Виктории Севрюковой, выполненных в духе работ основателя театра Александра Таирова. И самое печальное, сколько Писарев ни бьется, нет никакого движения в вопросе увековечения его памяти: петицию о памятной доске большому художнику подписали все великие, только вот существующее законодательство не позволяет ни к реставрации приступить, ни бронзовую доску, сделанную, кстати, скульпторами совершенно безвозмездно, на театр установить. Вот в таких «законных» условиях талантливая труппа продолжает выпускать спектакли, проекты, растить артистов. Велико терпение и смирение наших людей.

Октябрь. В «Школе современной пьесы» на сцене разливают натуральное, а не бутафорское пиво. Причем нефильтрованное. У стойки орудует Евгений Гришковец, написавший пьесу «Пока наливается пиво». Это виртуозный спектакль-джаз Иосифа Райхельгауза про нас и нашу жизнь, где солирует Гришковец: без полемической возбужденности, впроброс и под пенное он задает тему сегодняшнего дня, а другие артисты ее, как давно сыгранный состав, подхватывают и развивают. В довершение пивного сеанса в бар вламываются также настоящие бойцы группы «Альфа», что заставляет публику пережить несколько сильных эмоций, забавляет и пугает («Норд-Ост» не забыт). Но в конечном итоге присутствие вооруженных людей с суровым выражением лица успокаивает — похоже, сегодня они одни могут гарантировать гражданам безопасность. Как хочешь, так и понимай. Пока наливается пиво.

Октябрь. На очередном съезде Союза театральных деятелей вдруг как черт из табакерки вылетело слово «цензура». В театральных деятелей его запускает вполне благополучный худрук столичного театра. Настолько решительно и дерзко, что провинциалам становится даже неудобно с их жалкими земными проблемками — с наплевательством на театр местных чиновников, с ужасающим состоянием зданий и особенно унизительными зарплатами (в некоторых регионах до 12 тысяч в месяц доходит). Но слово вылетает, его, как мяч, подхватывают и носятся с ним месяц, что даже закрадывается недоброе подозрение, будто эту самую цензуру сами же театральные и пр. деятели призывают. Будто без нее, родимой, нет и не может быть безумных фантазий, умопомрачительных идей, какие в России появляются почему-то только в условиях несвободы, после долгого пребывания в «клетке». И не важно какой — ржавой или золотой.

Ноябрь. На новой сцене Вахтанговского театра — «Наш класс». Постановку своей последней одноименной пьесы (идет в десяти странах) поляк Тадеуш Слободзянек разрешает ставить педагогу Щукинского института Наталье Ковалевой только после того, как лично посмотрел запись репетиций. Невинное название со школьным уклоном — 14 страшных уроков польской истории и еврейского вопроса в Польше времен Второй мировой войны с беспощадной оценкой нации. У зрителя шок, но трагическая тема не отпугивает, спектакль смотрится на одном дыхании, на сцене виртуозная работа молодого поколения вахтанговцев в неординарной постановке.

«Бенефис» (Театр Вахтангова).

Декабрь. Стартует театральная реформа, о которой так долго говорили столичные власти и сами театральные деятели. На большом собрании худруков московских театров вице-мэр Леонид Печатников озвучивает новые правила, по которым теперь будут жить театры. Департамент культуры представляет «дорожную карту», где для всех без исключения четко прописаны новые правила «движения» трупп разной жанровой принадлежности. Озвученные положения пока вдохновляют: деньги, заработанные театрами от основной и внеуставной деятельности, остаются в театрах и тратятся на их усмотрение, со всеми работниками заключаются только срочные (!!!) контракты. Никакой уравниловки и связей: чем эффективнее работает театр, тем больше получает из бюджета. И наоборот. На мониторинг и наладку новой системы власти берут два сезона. И главная информация: средства, выделяемые городом на содержание театров, в размере 8,5 миллиарда рублей, сохраняются в неприкосновенности. Таким бюджетом для театра не может похвастаться ни один российский регион. И не только российский.

Декабрь. Происходит первое за последние десятилетия увольнение художественного руководителя театра. Светлана Врагова, много лет возглавлявшая театр «Модерн», освобождена от занимаемой должности. Но не по идеологическим или художественным причинам, а «в связи с многочисленными нарушениями финансовой и хозяйственной деятельности». Да-да, уволена и не подлежит восстановлению, несмотря на хлопоты коллег, правда, немногочисленные. Спустя несколько месяцев место Светланы Враговой занимает Юрий Грымов, работающий больше в кино, чем в театре. Он горячо берется за дело, преуспев по части пиара и смены имиджа «Модерна». Чего не скажешь о театральной продукции: премьера «О дивный новый мир» — как первый блин, комом.

Декабрь. У театра в привычном смысле слова появляется еще один конкурент — иммерсивный театр. Театр-бродилка с вовлечением зрителя в мистическое действие представляет собой крепкий «настой» из театра, квеста и перфоманса. Москве явлено два иммерсивных шоу — «Черный русский» по «Дубровскому» Пушкина и «Вернувшиеся» по «Привидениям» Ибсена. Конечно, до западных шоу им еще далеко, особенно в части финансовых вложений и исполнительской культуры (качество декораций и реквизита оставляет желать лучшего), но для тех, кто в театре не был вообще или редкий гость, это хорошая дверь в дивный его мир. Так побродят в масках по мрачным закоулкам уцелевших московских особняков среди подозрительных личностей — смотришь, и добредут до театра настоящего.

Январь 2017. «Современник» на Яузе выпускает премьеру спектакля «Амстердам», который бьет все рекорды по посещаемости. На него невозможно попасть — билеты у спекулянтов в пик сезона доходят до 40 тысяч. Такой ажиотаж продиктован двумя обстоятельствами: первое — блестящей работой Михаила Ефремова, которую можно охарактеризовать так: он играет Россию во всех ее болевых точках. Как? Это надо видеть, но для всех очевидно, что по актерскому мастерству сегодня ему равных нет. Рядом с ним все отмечают работу Евгения Павлова, много лет выходившего в «Современнике» на третьих ролях. И второе, весьма существенное, — пьеса Александра Галина предлагает иной взгляд на щекотливую и, как выясняется, опасную для российского общества тему нетрадиционной сексуальной ориентации и толерантности в этом вопросе. Взгляд не болезненно-страдательно-изгойский, а комедийный, где сквозь смех проступают слезы.

«Амстердам» («Современник»).

Январь и вся весна. Сергей Безруков, худрук Губернского театра, поражает масштабом своих идей и действий, направленных на одно — отвоевать место для своей «губернии» «на столичном дворе» и доказать, что не столицей единой жива страна. И, надо сказать, небезрезультатно: в его активе — семь премьер, в том числе и проект к юбилею Высоцкого (с песнями под оркестр, хроникой и документами), идея проведения Всероссийского детского фестиваля искусств, финансово поддержанная Минкультом. И наконец, первый фестиваль губернских театров (в рамках «Сезона Станиславского») в Любимовке. Если так пойдет и дальше, то неукротимая и вполне искренняя энергия Сергея Витальевича может привести его в более высокое начальственное кресло. Скажем, председателя СТД или главы комитета по культуре Государственной думы.

Февраль. В Электротеатре «Станиславский» у Бориса Юхананова, работающего на поле чистого искусства и эксперимента, появляется спектакль «Перед заходом солнца». Работа показательна во многих отношениях, но главное его достижение — мысль о том, что настоящего художника не заменят никакие технологии, какими бы продвинутыми они ни были. Решение художника Юрия Харикова поразительно (единство в декорациях, костюмах и гримах) и, по сути, решает спектакль.

«Перед заходом солнца» (Электротеатр «Станиславский»). Фото: electrotheatre.ru

Март. Театр наций Евгения Миронова постепенно реализует идею строительства театрального квартала. За спиной его основного здания открывается «Новое пространство». Небольшой особняк на Страстном бульваре становится лабораторией междисциплинарных поисков и экспериментов. Первым в него входит потрясающий режиссер, исследователь звуков и текстов в их неразрывном существовании, философ Хайнер Гёббельс.

Март–апрель. «Рождение» актера Вячеслава Ковалёва из Театра имени Маяковского, где он служит 13 лет. Ему 48, занят в репертуаре, но не в главных ролях. И только после премьеры «Изгнания» (реж. Миндаугас Карбаускис) о нем заговорили. Именно в «Изгнании» Ковалёв блестяще играет эмигранта из Литвы, пытающегося найти себя и свое место под солнцем, а точнее, в столице Британской империи. Известно, что такого случая ждет каждый актер, но не все дожидаются. И это самое страшное в актерской профессии.

Май. Стартует Чеховский фестиваль, благодаря которому Москва помимо спектаклей ведущих режиссеров и хореографов мира (Лепаж, Тьере, Жанти, Иво ван Хове и Акрам Хан и др.) увидела последний спектакль великого Питера Брука с очень говорящим названием «Поле битвы». Продолжение его легендарной «Махабхараты» (шла 11 часов) сегодня выглядит как краткое (1 час 10 минут), но последнее предупреждение человечеству, подошедшему к краю своего существования. Минимализм возведен Бруком в абсолют, и похоже, сегодня только коврик, звуки африканского барабана и скупая игра актеров (кажется, не играют вовсе) способны остановить тех, кто крутит мировую политику и принимает судьбоносные решения. Впрочем, не факт, что именно они в отличие от нас это смотрят.

Май и весь июнь. Вдруг начинается история, которую в народе назовут «Делом Серебренникова». Начинается страшновато, как будто мы живем в 37-м году: самого режиссера прямо с репетиции увозят на многочасовой допрос, производят обыски по 17 адресам, в том числе и у него дома. Он проходит по делу свидетелем, а два человека (экс-директор Юрий Итин и экс-бухгалтер Нина Масляева) задержаны. Итин отправлен под домашний арест, Масляева — в СИЗО. Поднимается волна возмущения жестокостью меры пресечения (особенно в сравнении с оранжерейными условиями содержания фигурантов многомиллиардных дел), собираются подписи в защиту. Но главное, люди не понимают: это дело чисто экономическое или все-таки без политики тут не обошлось? Идет следствие, но все задают один вопрос: «Почему людей, обвиненных лишь в обналичивании денег, надо держать за решеткой?».

Июнь. Тихо, кулуарно развивается дело другого театра — «На Перовской», в котором УБЭП совершает выемку документов, находит массу нарушений и даже заводит уголовное дело по статье 158 «Кража, совершенная группой лиц по предварительному сговору». Директор Андрей Панченко уволен, его ищут соответствующие органы, следователи разбирают сложнейшие схемы вывода денег, а артисты сидят без зарплат, поскольку касса пуста. Но их судьба никому не интересна: профессиональное сообщество по-прежнему демонстрирует сплоченность только там, где есть громкие имена.

Июнь. Дело «Седьмой студии» получает неожиданное развитие: задержан бывший менеджер студии Серебренникова Алексей Малобродский, не имевший (!!!) права финансовой подписи. Тем не менее его задерживают, обвинив в том, что он не выпустил спектакль («Сон в летнюю ночь»), на который были выделены деньги. Малобродского после заседания суда отправляют в СИЗО. Обвинение звучит абсурдно, потому что спектакль все помнят, однако никакие доказательства его существования (и успешного) не принимаются. Впрочем, многих удивляет, что Кирилл Серебренников не появился в суде, в то время как Итина и Малобродского приходят поддержать другие режиссеры и худруки. Дистанцируется от подозреваемых или адвокат не советует?

Июль. Ну и под занавес еще одно дельце — «Нуреева». Оно уже не имеет никакого отношения к финансам, а к одноименному балету, чей выпуск руководство Большого театра обещает перенести сначала на неопределенный срок, а затем на 8 месяцев. Официальная причина только одна — неготовность спектакля, зато неофициальных масса: от недопустимости темы гейства на главной сцене страны (тем более исторической) до политического преследования Кирилла Серебренникова. Но если бы «Нуреева» делал не Серебренников, вряд ли бы поднялся такой шум и никто бы не заметил его «сырости». Как бы там ни было, но этот случай (а до него масса других) доказывает: художник, согласившийся быть «знаменем» тех или иных политических сил, должен быть готов к тому, что со «знаменем» носятся, но рано или поздно порвут — чужие или свои.

ТЕАТРАЛЬНАЯ ПРЕМИЯ «МК». СЕЗОН-2016/2017 

МЭТРЫ

Лучшая мужская роль — Владимир Коренев (Маттиас Клаузен, «Перед заходом солнца», Электротеатр «Станиславский»); Александр Калягин (Хлестаков, «Ревизор. Версия», Et Cetera);

Лучшая женская роль — Людмила Максакова (Иокаста, «Царь Эдип», театр имени Евгения Вахтангова); Вера Алентова (Джудит Блисс, «Апельсины & Лимоны», Театр имени Пушкина);

«Апельсины & Лимоны» (Театр Пушкина). Фото: teatrpushkin.ru

Лучшая женская роль второго плана — Нина Марушина (Клара, «Апельсины & Лимоны», Театр имени Пушкина); Марина Хазова (Фелицата Антоновна, «Поздняя любовь», «Современник»);

Лучшая мужская роль второго плана — Евгений Князев (Тиресий, «Царь Эдип», Театр имени Евгения Вахтангова);

Лучший спектакль — «День опричника» (реж. Марк Захаров, «Ленком»), «Царь Эдип» (реж. Римас Туминас, Театр имени Евгения Вахтангова);

«День опричника» («Ленком»). Фото: lenkom.ru

Лучший художник — Юрий Хариков («Перед заходом солнца», Электротеатр «Станиславский»); Адомас Яцовскис («Царь Эдип», Театр имени Евгения Вахтангова).

ПОЛУМЭТРЫ

Лучшая мужская роль — Михаил Ефремов (Скворцов, «Амстердам», «Современник»);

Лучшая женская роль — Ольга Прокофьева (Кэт Келлер, «Все мои сыновья», Театр имени Маяковского, сцена на Сретенке);

Лучшая мужская роль второго плана — Дмитрий Певцов (государь Платон Николаевич, «День Опричника», «Ленком»); Алексей Вертков (Воланд, «Мастер и Маргарита», Студия театрального искусства Сергея Женовача);

«Мастер и Маргарита» (СТИ). Фото: sti.ru

Лучшая женская роль второго плана — Ирина Коренева (Беттина, Клаузен, «Перед заходом солнца», Электротеатр «Станиславский»);

Лучший спектакль — «Мастер и Маргарита» (реж. Сергей Женовач, Студия театрального искусства).

НАЧИНАЮЩИЕ

Лучшая мужская роль — Виктор Добронравов (Эдип, «Царь Эдип», Театр имени Евгения Вахтангова);

Лучшая женская роль — Анна Сенина (Инкен, «Перед заходом солнца», Электротеатр «Станиславский»);

Лучшая мужская роль второго плана — Евгений Павлов (Долорес, «Амстердам», «Современник»); Иван Янковский (поэт Бездомный, «Мастер и Маргарита», Студия театрального искусства);

Лучшая женская роль второго плана — Екатерина Симонова (Лена, «Бенефис», Театр имени Вахтангова);

Лучший спектакль — «Человек, который принял жену за шляпу» (реж. Никита Кобелев, Театр Маяковского, сцена на Сретенке).

ДРУГИЕ НОМИНАЦИИ

Спектакль-импровизация — «Пока наливается пиво» (реж. Иосиф Райхельгауз, «Школа современной пьесы»);

Моноспектакль — Екатерина Дурова («Подлинная история фрекен Бок», Театр на Малой Бронной);

Лучший спектакль для подростков — «Переходный возраст» (Ольга Сидоркевич, «Театриум на Серпуховке»);

фото: Владимир Майоров
«Переходный возраст» («Театриум на Серпуховке»).

Композитор — Фаустас Латенас («Царь Эдип», Театр имени Евгения Вахтангова);

Ансамбль — «Наш Класс» (Театр имени Вахтангова, Новая сцена); «Гардения», (Театр имени Пушкина, филиал);

Оригинальный жанр — «Саундтрек» (Дом актера, Мастерская театральных ремесел Андрея Щукина);

Студенческий спектакль — «Сто лет одиночества» (Реж. Егор Перегудов, ГИТИС);

Прорыв — Вячеслав Ковалёв («Изгнание», Театр Маяковского).

Актёр года — Владимир Этуш.

Источник: "mk.ru"