Родные летчика-аса Покрышкина рассказали о мистике в его жизни

Немцы в Великую Отечественную войну переходили с закодированных радиосообщений на открытый текст только в трех случаях: «Внимание! Здесь партизаны!», «Внимание! Здесь танки!» и «Внимание! Покрышкин!»

Фамилия советского летчика-истребителя наводила ужас на асов люфтваффе. Александр Покрышкин придумал новые тактические приемы, атаковал противника сверху на высокой скорости излюбленным «соколиным ударом»… За то, что нарушал устаревшие инструкции и воевал «не по правилам», в 42-м он был отстранен от полетов и отдан под трибунал. Но уже через год придуманные им боевые порядки — «скоростные качели» и «кубанская этажерка» — были приняты на вооружение советской истребительной авиацией. Александр Покрышкин первым и единственным в годы войны стал трижды Героем Советского Союза. Накануне Дня Победы о том, как Александр Иванович дважды, будучи сбитым, выходил из окружения, почему подумывал пустить пулю в висок, о его невероятном везении и о том, сколько он на самом деле сбил немецких самолетов, рассказали «МК» сын прославленного летчика-истребителя, его сноха и внук.

Свою «Аэрокобру» Александр Покрышкин ласково называл «кобряткой».
«Кто в 1941–42 годах не воевал, тот войны по-настоящему не видел»

— Отец родился в день иконы Божией матери «Благодатное небо». Причем «в рубашке» — в околоплодном пузыре. А трижды Героем стал после 550 боевых вылетов и 53 официальных побед, 19 августа 1944 года, в день Преображения Господня. Мне кажется, что в его судьбе многое было предопределено, — говорит сын аса-истребителя, известный ученый-океанолог Александр Александрович Покрышкин. — В 12 лет, увидев в родном Новосибирске приземлившийся агитсамолет, отец понял, что сделает все, чтобы стать летчиком.

Во дворе его звали Сашка-инженер: у него были незаурядные способности, он постоянно что-то конструировал. В школу пошел сразу во второй класс, потом из третьего перескочил сразу в пятый. Был лучшим учеником по математике в классе. Чтобы развить мускулатуру, самостоятельно занимался гимнастикой по системе датского спортсмена Мюллера. На морозе обливался холодной водой, летом переплывал Обь в оба конца без остановки…

Путь в небо оказался для Александра Покрышкина весьма тернист. Сначала он окончил Пермскую военную авиационно-техническую школу, получив специальность авиатехника. И в первый же свой отпуск, в сентябре 1938 года, за 17 дней освоил программу летной подготовки аэроклуба, которая была рассчитана на год. И сдал все экзамены на «отлично». Одним из самых счастливых дней в жизни он считал тот, когда узнал, что получил направление в Краснознаменную Качинскую авиашколу пилотов имени Мясникова. Учеба была рассчитана на три года — Покрышкин окончил училище за девять месяцев.

Его оставляли инструктором при авиашколе, но Александр уехал служить в 55-й истребительный авиаполк, который дислоцировался в Бельцах. Откуда рукой было подать до советско-румынской границы.

— 22 июня, в первый же день войны, их аэродром подвергся бомбардировке, — рассказывает Александр Александрович. — Тогда же отец непреднамеренно атаковал советский легкий бомбардировщик Су-2. Самолеты Сухого только стали появляться в частях, вид у них необычный, опознавательные знаки едва можно было различить — отец принял его за немецкий самолет. А радиосвязи на МиГах тогда еще не было. Су-2 был поврежден. Отец с удивлением заметил, что он садится на наш аэродром. Пилот выжил, но штурман Семенов, к сожалению, погиб. Эта боль оставалась с отцом до конца его жизни…

К осени 41-го Александр Покрышкин уже выполнил 190 боевых вылетов.

— А зимой отец получил орден Ленина. Тогда танки генерала фон Клейста были остановлены под Шахтами, но наша разведка их потеряла. Двое пилотов, пытаясь взлететь в плохих погодных условиях, когда нижняя кромка облаков опускалась до 30 метров, разбились. Отцу на МиГе, несмотря на грязь и дождь, удалось подняться в небо. Он сумел определить местонахождение немецких танков. За эти важные разведданные его и наградили.

— Летом и осенью 41-го самолет Александра Покрышкина дважды сбивали. Как ему удалось выйти из окружения?

— Первый раз самолет отца достала зенитная артиллерия 3 июля 1941 года. Тогда он на МиГе-3 летал на разведку переправы через Прут. Истребитель плашмя упал в лес. Когда отец очнулся, понял, что сильно повреждена нога. С трудом выбрался из самолета, а потом четыре дня, опираясь на палку, пробирался к своим. К тому времени его уже считали погибшим. Тогда же, находясь в санчасти, он завел свою знаменитую тетрадь, где стал отображать схемы боев…

Второй раз его самолет сбили в районе Запорожья 5 октября 41-го. Спасая своего ведомого, он длинной очередью прошил «мессер», а потом сам, на подбитом самолете, стал выходить из боя. За ним в погоню бросились сразу три немецких Ме-109, стали один за другим расстреливать самолет отца. С перебитым управлением он сумел приземлиться в поле. Последовал сильный удар. Отец потом вспоминал, что очнулся от сильной боли, теряя сознание, перевалился через борт кабины. Правый глаз был поврежден, он почти ничего не видел, стекла разбитых очков врезались ему в надбровную дугу… Отец был ранен и контужен. В лесу он встретил наших пехотинцев. Все вместе они неделю прорывались из окружения в расположение советских войск.

Уже после войны он говорил: «Кто в 1941–42 годах не воевал, тот войны по-настоящему не видел». Советские войска отступали. Летчикам-истребителям пришлось сражаться с немцами в тяжелейших условиях.

— Уже тогда Александр Покрышкин придумал новые тактические приемы. Он не признавал шаблонов в бою?

— Отец понимал, насколько устарели старые инструкции и вся тактика советских ВВС. Поэтому и придумал приемы с разомкнутым боевым порядком, с эшелонированием по высоте. Атаковал сверху, на высокой скорости, «соколиным ударом», с крутым переменным профилем пикирования, чтобы затруднить прицеливание стрелкам. В общем, воевал «не по правилам».

— При этом, будучи командиром эскадрильи, не всегда спешил выполнять непродуманные приказы…

— И это сказалось на отношениях со штурманом полка Исаевым, который в конце 1942 года стал командиром полка. Дошло до того, что отца обвинили в нарушении летных инструкций, нарушении субординации, сняли с должности, вывели за штат, отозвали представление к званию Героя Советского Союза и исключили из партии. К тому времени на его счету было более 400 боевых вылетов и 20 сбитых немецких самолетов…

— Формальным поводом стала стычка в летной столовой с одним из офицеров соседнего полка?

— Отец был миролюбивым человеком, даже в детстве никогда не участвовал в уличных разборках, когда двор ходил на двор. Кулаки пускал в ход, когда видел, что обижают слабого. У него было обостренное чувство справедливости. Он подлости не прощал. И если ударил тогда в столовой офицера из соседнего полка — я уверен, что по делу.

Когда отца отстранили от полетов и направили дело в трибунал, ему припомнили еще и 1937 год. Тогда он служил авиатехником. Из общежития выселили семью арестованного летчика. Женщина с тремя детьми осталась стоять под дождем. Отец отдал ей свою комнату, а сам перебрался к сослуживцу.

— В это непростое время Александр Иванович и встретил свою спасительницу и вторую половинку?

— Медсестра Маша на самом деле стала его ангелом-хранителем, — рассказывает сноха именитого летчика Светлана Борисовна Покрышкина, которая стала хранительницей семейного архива. — Мария Кузьминична вспоминала, как во время ее дежурства в медсанбат пришли навестить боевого товарища три бравых летчика. Она подняла глаза от книги, встретилась взглядом с Александром Ивановичем — у нее екнуло сердце… Он ведь в тот период думал: жить или не жить? Хотел даже пустить пулю себе в висок.

— Кто спас Александра Покрышкина от трибунала?

— Из госпиталя, к счастью, вернулся комиссар полка Михаил Погребной. Он-то и встал грудью на защиту отца, — рассказывает Александр Александрович. — Комиссара поддержал генерал Николай Науменко. Отцу вернули партбилет, он снова стал воевать.

фото: Из личного архива
Александр Иванович с любимой женой — медсестрой Машей.
«Не противник должен вас найти, а вы его»

— Покрышкин как мастер тактики особо отличился в боях над Кубанью…

— Немецкое командование весной 43-го сконцентрировало в том районе свои лучшие истребительные эскадры — такие, как «Зеленое сердце» и «Мельдерс». Патрулируя воздушное пространство, отец применял такие боевые порядки, как «скоростные качели» и «кубанская этажерка». Чтобы не терять скорость в небольшой зоне, он летал не по прямой, а волнообразно, по траектории наклонного эллипса.

Авиационными частями был взят на вооружение и такой прием отца, как выход из-под удара противника на вираже нисходящей «бочкой» с потерей скорости. Враг в недоумении при этом проскакивал мимо цели — и оказывался в прицеле.

— Александр Иванович брал на себя самые опасные маневры?

— Чтобы деморализовать противника, пикировал сразу на ведущего в группе и, прорываясь сквозь огонь, сбивал его. Все огневые точки на истребителе по его просьбе были переведены на одну гашетку. Бывало, ежедневно летчикам приходилось делать по пять-семь боевых вылетов…

— Только за один день, 12 апреля 1943 года, Александр Покрышкин сбил 7 немецких самолетов!

— Это стало рекордом в истории советской авиации. Интересно, что до мая 43-го он воевал на самолете с бортовым номером 13, к которому до него многие летчики из суеверия даже не подходили. Свою «Аэрокобру» отец ласково называл «кобряткой».

— Теряя свои самолеты, немцы стали предупреждать друг друга в эфире: «Внимание, внимание! В воздухе Покрышкин!»

— Кто-то сейчас говорит, что это все сталинская пропаганда, но так было на самом деле. У отца в дивизии служил молоденький механик по радиооборудованию Илья Гурвиц, который хорошо знал немецкий язык. У них в звене управления стоял американский радиоприемник. Илья рассказывал: когда летчики поднимались в воздух, они внимательно слушали, что происходит в эфире, и там нередко звучало: «Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин!» После войны генерал-полковник в отставке Горелов рассказывал, что немецкие наводчики с земли часто называли фамилию отца. И асы люфтваффе кидались врассыпную…

фото: Из личного архива
Сноха и сын Александра Покрышкина у портрета летчика-истребителя.
— Александр Покрышкин был еще и отличным наставником?

— Вечером, после полетов, летчики собирались у отца в землянке, которую называли «академией Покрышкина». Всем им были положены боевые сто грамм. Но отец не отпускал их на отдых, пока они досконально не проведут разбор полетов. Учил: «Не противник должен вас найти, а вы его. Внезапность и инициатива — вот победа». Причем ни при каких обстоятельствах отец не ругался матом. Самым страшным ругательством у него было слово «слабак». Хвалил, правда, подчиненных тоже односложно, коротко бросая: «Нормально».

Больше всего отец гордился не полученными орденами и медалями, а тем, что по его вине не погиб ни один из его ведомых. Бывало, у него на прицеле был немецкий самолет, но он бросал его, если видел, что ведомому нужна помощь.

Один из лучших немецких летчиков Эрих Хартманн порой недоумевал: только, мол, ушел от Покрышкина, как появился второй, а потом и третий Покрышкин… А просто ребята в дивизии отца были обучены той же технике, той же тактике, что применял он сам. Все они были «покрышкинцами», со своим характерным почерком. Отец вырастил 30 Героев Советского Союза, шестеро были удостоены Золотых Звезд дважды…

— Один из сослуживцев Александра Покрышкина вспоминал, что сначала он запрещал своим летчикам расстреливать немецких пилотов, которые покидали сбитый самолет на парашютах…

— Так и было, но до определенного момента, — рассказывает внук летчика-аса, программист Александр Покрышкин. — Но однажды к их дивизии прибился мальчик-сирота, который стал сыном полка. Дед взял над ним личное шефство, скрупулезно всему обучал. В один из вылетов самолет, на котором он поднялся в воздух, сбили. И когда парень спускался на парашюте, немцы его расстреляли. После этого дед дал команду не щадить немецких парашютистов.

— О невероятном везении Александра Покрышкина ходили легенды...

— Я считаю, что большую роль в неуязвимости Александра Ивановича сыграла его мать Ксения Степановна, которая постоянно молилась за сына, — считает Светлана Борисовна. — С Александром Ивановичем ведь происходили совершенно мистические вещи. Он вспоминал, как однажды немцы атаковали аэродром кассетными бомбами-«лягушками», которые подпрыгивали и взрывались, поражая все вокруг мелкими осколками. Он бежал к своему МиГу, а пикирующий немецкий бомбардировщик сбросил на него кучу «лягушек» — бомбы упали совсем рядом, но не взорвались… Был случай, когда пулеметной очередью прошило фонарь его истребителя, одна из пуль прошла через сиденье с правой стороны, повредив плечевой ремень, и, отрикошетив от левой стороны, всего лишь поцарапала ему подбородок. В другой раз, когда Александр Иванович заходил в хвост бомбардировщику «Юнкерс-88» и думал, что стрелок убит, тот дал очередь. Одна из пуль попала ему в оптический прицел, отклонись она на сантиметр — и летчика бы не стало.

— Александр Иванович в 44-м отказался от генеральской должности. Мог закончить войну в штабе ВВС, но предпочел вернуться на фронт…

— Отец не был честолюбивым человеком. Когда при наступлении на Берлин, в весеннюю распутицу, стали непригодны грунтовые аэродромы, истребительная дивизия отца полтора месяца взлетала и садилась на участок автострады Бреслау–Берлин. Первым этот «аэродром» опробовал сам отец со своим ведомым Голубевым. Ширина шоссе там была на три метра уже размаха крыльев «Аэрокобры»…

— Официально считается, что Александр Покрышкин лично сбил 59 самолетов, и еще 6 — в группе. А на самом деле каков его личный счет?

— На День Победы, 9 мая, к Александру Ивановичу приезжали его фронтовые друзья. За столом они вспоминали годы войны, свою молодость, — рассказывает Светлана Борисовна. — Из их разговоров мы поняли, что сбитых самолетов на счету Александра Ивановича гораздо больше. Сам же он твердил: «Раз написано 59 — значит, 59». Когда Мария Кузьминична спрашивала: «Где же остальные?» — он говорил: «Ушли в счет войны!»

Когда в 1985 году мужа не стало, Мария Кузьминична, разбирая его вещи, нашла блокнот с пометками о сбитых самолетах. Эти записи Александр Иванович делал исключительно для себя. Реликвию она отдала молодым ученым-исследователям из Новосибирска. Они сопоставили данные с архивными записями, воспоминаниями однополчан Покрышкина и насчитали 116 сбитых самолетов, три из которых были им уничтожены на земле, а 6 — сбиты в группе.

Его ведомый, Георгий Гордеевич Голубев, который жил в Киеве, потом говорил, что и это не окончательная цифра. В 44-м, когда Александр Иванович принял командование 9-й гвардейской авиадивизией, а затем получил третью Звезду Героя, ему запретили боевые вылеты, потому как комдивам это было «не положено», да и берегли Героя. А для истинного летчика это было сродни наказанию. Александр Иванович, конечно, поднимался в воздух. Как он сам скромно говорил: «Не летал, а так — подлетывал». И сбивал немецкие самолеты, только трофеи записывал на счета своих ребят. «Отдавал» он сбитые самолеты и ранее, в самый разгар войны, когда «ставил молодняк на крыло», чтобы подбодрить неоперившихся летчиков. На счету же Александра Ивановича остались исключительно «легальные» победы.

Не пошли в зачет и те самолеты, которые он сбил в 41-м году. Архивы при отступлении штабисты истребительного полка сожгли, так как была угроза, что они попадут к немцам. Все данные пропали.

фото: Из личного архива
Памятник прославленному летчику на его родине в Новосибирске.
Не искал дружбы в верхах

После войны Александр Покрышкин служил в войсках ПВО. Удивительно, но боевой летчик, трижды Герой, до 1953 года оставался полковником. Даже когда командовал корпусом.

— Документы на его повышение были подписаны еще в феврале 44-го, — говорит Александр Александрович. — Но отец был принципиальным человеком. Для него не существовало полутеней: если белое — значит, белое, а черное — значит, черное. Мама недаром называла его «ортодоксом». После войны он мог стать заместителем Василия Сталина, который был командующим Московским военным округом. И ему тут же присвоили бы звание генерала. Отец приехал по вызову Василия Иосифовича точно к назначенному времени. Полтора часа прождал его в приемной. Узнав у адъютанта, что все это время Василий Сталин на конюшне инспектировал новых лошадей, развернулся и ушел.

Перед начальством Александр Покрышкин никогда не прогибался. «Генеральских» залов не признавал, обедал в общей офицерской столовой. В начале 70-х, на Международном авиасалоне в Ле Бурже, будучи командующим 8-й отдельной армией ПВО, мог подыграть генсеку Брежневу, но против себя не пошел.

— Леонид Ильич в окружении многочисленной свиты остановился тогда у одного из истребителей и спросил отца: «А помнишь, Александр Иванович, как мы в 45-м с тобой шли вместе на Параде Победы?» Отец лукавить не мог, ответил честно: «Нет, не помню». Отец в 45-м нес знамя 1-го Украинского фронта. С Леонидом Брежневым они шли по Красной площади в разных колоннах, знакомы тогда не были.

Летчик-ас никогда не искал дружбы в верхах. Общался только с близкими по духу людьми. Две военные академии — Общевойсковую имени Фрунзе и Генерального штаба — окончил с золотыми медалями. Первым из действующих командующих защитил диссертацию. В декабре 1972-го ему было присвоено звание маршала авиации. А с 1972 по 1981 год, около десяти лет, он был председателем Центрального комитета ДОСААФ.

Почти все вещи и награды Александра Покрышкина его родные отдали различным музеям.

— У нас остались лишь личный экслибрис отца, посмертная его гипсовая маска, армейская фуражка, обгрызенная любимцем домочадцев ирландским сеттером… — говорит Александр Александрович. — И, конечно, его фотографии. На многих из них он запечатлен с фронтовыми друзьями в День Победы. До конца жизни 9 Мая оставался для него самым любимым праздником в году.

Источник: "mk.ru"